Неточные совпадения
Анна Андреевна. Послушай:
беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится
к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он
побежал с нею
к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
Бежит лакей с салфеткою,
Хромает: «Кушать подано!»
Со всей своею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с белыми собачками,
Пошел помещик завтракать,
Работы осмотрев.
С реки из лодки грянула
Навстречу барам музыка,
Накрытый
стол белеется
На самом берегу…
Дивятся наши странники.
Пристали
к Власу: «Дедушка!
Что за порядки чудные?
Что за чудной старик...
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным
столом, отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря
к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла.
Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский, провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она
к сидевшему у
стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота
бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
Увидав хозяйку, стоявшую опять у своих дверей, он скорыми цыпочками
побежал к ней через коридор; прошушукав с нею минуты две и, конечно, получив сведения, он уже осанисто и решительно воротился в комнату, взял со
стола свой цилиндр, мельком взглянулся в зеркало, взъерошил волосы и с самоуверенным достоинством, даже не поглядев на меня, отправился
к соседкам.
— Да неужто ты в самом деле что-нибудь хотел сморозить? — загадочно воскликнула она, с глубочайшим удивлением смотря на меня, но, не дождавшись моего ответа, тоже
побежала к ним. Версилов с неприязненным, почти злобным видом встал из-за
стола и взял в углу свою шляпу.
Я сошел в сени. Малаец Ричард, подняв колокол, с большой стакан величиной, вровень с своим ухом и зажмурив глаза, звонил изо всей мочи на все этажи и нумера, сзывая путешественников
к обеду. Потом вдруг перестал, открыл глаза, поставил колокол на круглый
стол в сенях и
побежал в столовую.
Она бросалась в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала, ходила по комнате, падала в кресла, и опять начинала ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась в постель, и опять ходила, и несколько раз подходила
к письменному
столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро
побежала с ним в комнату мужа, бросила его да
стол, и бросилась в свою комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она
побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Через минуту я заметил, что потолок был покрыт прусскими тараканами. Они давно не видали свечи и
бежали со всех сторон
к освещенному месту, толкались, суетились, падали на
стол и бегали потом опрометью взад и вперед по краю
стола.
За окном рычало, топало, царапало стену. Я взял кирпич со
стола,
побежал к окну; бабушка успела схватить меня и, швырнув в угол, зашипела...
Он быстро схватил со
стола бокал, рванулся с места и в одно мгновение подошел
к сходу с террасы. Князь
побежал было за ним, но случилось так, что, как нарочно, в это самое мгновение Евгений Павлович протянул ему руку прощаясь. Прошла одна секунда, и вдруг всеобщий крик раздался на террасе. Затем наступила минута чрезвычайного смятения.
— От тебя
бежала, — отвечала Мари, — и что я там вынесла — ужас! Ничто не занимает, все противно — и одна только мысль, что я тебя никогда больше не увижу, постоянно грызет; наконец не выдержала — и тоже в один день собралась и вернулась в Петербург и стала разыскивать тебя: посылала в адресный
стол, писала, чтобы то же сделали и в Москве; только вдруг приезжает Абреев и рассказал о тебе: он каким-то ангелом-благовестником показался мне… Я сейчас же написала
к тебе…
— Ну, Ваня, таково-то житье мое! По этой причине непременно водочки! — решил Маслобоев, оправляя волосы и чуть не
бегом направляясь
к графину. Но Александра Семеновна предупредила его: подскочила
к столу, налила сама, подала и даже ласково потрепала его по щеке. Маслобоев с гордостью подмигнул мне глазом, щелкнул языком и торжественно выпил свою рюмку.
И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и
побежал дальше, и вот опять видит он сквозь другое стекло комнату, опять там деревья, но на
столах пироги, всякие — миндальные, красные, желтые, и сидят там четыре богатые барыни, а кто придет, они тому дают пироги, а отворяется дверь поминутно, входит
к ним с улицы много господ.
— Вот старого дармоеда держат ведь тоже! — проговорила она и, делать нечего, накинувшись своим старым салопом,
побежала сама и достучалась. Часам
к одиннадцати был готов ужин. Вместо кое-чего оказалось
к нему приготовленными, маринованная щука, свежепросольная белужина под белым соусом, сушеный лещ, поджаренные копченые селедки, и все это было расставлено в чрезвычайном порядке на большом круглом
столе.
— Какой вопрос, дядюшка: умею ли писать по-русски! — сказал Александр и
побежал к комоду, из которого начал вынимать разные бумаги, а дядя между тем взял со
стола какое-то письмо и стал читать.
Сейчас
побежал в присутственное место. Стал посредине комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как
к нему приступить — не понимает. Таращит глазами, губами шевелит — больше ничего. Однако так он одним своим нерассудительным видом всех испугал, что разом все разбежались. Тогда он ударил кулаком по
столу, расколол его и убежал.
Прежде всего
побежал в присутственное место. Встал посреди комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как
к нему приступить — не понимает. Таращит глаза, шевелит губами — больше ничего. Однако ж так он этим одним всех испугал, что от одного его вида нерассудительного разом все разбежались. Тогда он ударил кулаком по
столу, разбил его и сам убежал.
Бабенькины апартаменты были вытоплены. В спальной стояла совсем приготовленная постель, а на письменном
столе пыхтел самовар; Афимьюшка оскребала на дне старинной бабенькиной шкатулочки остатки чая, сохранившиеся после Арины Петровны. Покуда настаивался чай, Федулыч, скрестивши руки, лицом
к барышне, держался у двери, а по обеим сторонам стояли скотница и Марковна в таких позах, как будто сейчас, по первому манию руки, готовы были
бежать куда глаза глядят.
Утро; старик сидит за чайным
столом и кушает чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но мысль его блуждает инде; глаза, обращенные
к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро выпивает остатки молока и
бежит к дверям.
Ни он, ни я не успели выйти. С двух сторон коридора раздался шум; справа кто-то
бежал, слева торопливо шли несколько человек. Бежавший справа, дородный мужчина с двойным подбородком и угрюмым лицом, заглянул в дверь; его лицо дико скакнуло, и он пробежал мимо, махая рукой
к себе; почти тотчас он вернулся и вошел первым. Благоразумие требовало не проявлять суетливости, поэтому я остался, как стоял, у
стола. Бутлер, походив, сел; он был сурово бледен и нервно потирал руки. Потом он встал снова.
Этим олимпическим смехом окончилось служебное поприще доброго приятеля нашего, Владимира Петровича Бельтова. Это было ровно за десять лет до того знаменитого дня, когда в то самое время, как у Веры Васильевны за
столом подавали пудинг, раздался колокольчик, — Максим Иванович не вытерпел и
побежал к окну. Что же делал Бельтов в продолжение этих десяти лет?
Актер(быстро слезает с печи, подходит
к столу, дрожащей рукой наливает водки, пьет и — почти
бежит — в сени). Ушел!
Речь эта произвела эффект необычайный. Крики: bravo! vive la France! [браво! да здравствует Франция!] (Прокоп, по обыкновению, ошибся и крикнул: vive Henri IV! [да здравствует Генрих IV!]) неслись со всех сторон. Сейчас же все
побежали к закусочному
столу и буквально осадили его.
— Да; пойду оденусь, — сказал отец, встал из-за
стола и пошёл
к дому; спустя минуту Илья
побежал за ним, догнал его на крыльце.
Когда кончаю работу,
бегу в театр или удить рыбу; тут бы и отдохнуть, забыться, ан — нет, в голове уже ворочается тяжелое чугунное ядро — новый сюжет, и уже тянет
к столу, и надо спешить опять писать и писать.
С половины двенадцатого до половины первого шел четвертый утренний урок для старших классов; а в половине первого снова по звонку все
бежало в общую залу
к двойному ряду
столов, где всякий за обедом занимал свое обычное место.
Фешка, краснея от натуги и того особенного волнения, которое неизменно овладевало ей в присутствии всякого постороннего «мущины», подала самовар и
бегом бросилась
к двери, причем одним плечом попала в косяк; явилась Глафира Митревна, и мы по-семейному уселись вокруг
стола.
— Ах, черт! — ахнул Коротков, потоптался и
побежал вправо и через пять минут опять был там же. № 40. Рванув дверь, Коротков вбежал в зал и убедился, что тот опустел. Лишь машинка безмолвно улыбалась белыми зубами на
столе. Коротков подбежал
к колоннаде и тут увидал хозяина. Тот стоял на пьедестале уже без улыбки, с обиженным лицом.
— Как? — радостно воскликнул Коротков и, насвистывая увертюру из «Кармен»,
побежал в комнату с надписью: «Касса». У кассирского
стола он остановился и широко открыл рот. Две толстых колонны, состоящие из желтых пачек, возвышались до самого потолка. Чтобы не отвечать ни на какие вопросы, потный и взволнованный кассир кнопкой пришпилил
к стене ассигновку, на которой теперь имелась третья надпись зелеными чернилами...
Стоя у другого конца
стола, я укладываю готовые крендели на лубки, мальчишки берут у меня полный лубок и
бегут к варщику, он сбрасывает сырое тесто в кипящий котел, через минуту вычерпывает их оттуда медным ковшом в длинное медное же и луженое корыто, снова укладывает на лубки скользкие, жгучие кусочки теста, пекарь сушит их, ставя на шесток, складывает на лопату, ловко швыряет в печь, а оттуда они являются уже румяными, — готовы!
Родственник
побежал к жидам, чтобы их обрадовать, а они ему сейчас же обещанный дар выдали настоящими золотыми лобанчиками, по два рубля семи гривен за штуку, только не прямо из рук в руки кучкой дали, а каждый лобанчик по
столу, покрытому сукном, перешмыгнули, отчего с каждого золотого на четвертак золотой пыли соскочило и в их пользу осталось.
А я
к тому времени опять прихварывать начал. Перемогался изо всех сил. Случалось — подаю на
стол, вдруг как забьет меня кашель. Сначала держусь, а потом, когда не станет возможности, брошу приборы на
стол и
бегом в коридор. Кашляю, кашляю, даже в глазах потемнеет. Этаких вещей ведь в хороших ресторанах не любят. Ты, скажут, или служи, или ступай в больницу ложись. Здесь не богадельня. У нас публика чистая.
— Вася, не ходи за мной, ради бога! подожди меня здесь. Я сейчас, сейчас ворочусь
к тебе, — говорил Аркадий Иванович, сам теряя голову и схватив фуражку, чтобы
бежать за доктором. Вася уселся тотчас; он был тих и послушен, только в глазах его сияла какая-то отчаянная решимость. Аркадий воротился, схватил со
стола разогнутый перочинный ножичек, последний раз взглянул на беднягу и выбежал из квартиры.
Собака
бежит дальше. Степка, с серьезными, испуганными глазами, мчится по
столу, опрокидывая склянки,
к другому окну и, вытянув голову, следит за убегающею собакою.
И с этим он перехватил ее руку себе под руку, а под другую взял генеральшу и, скомандовав: раз, два и три! пустился резвым
бегом к дому, где на чистом
столе готов был скромный, даже почти бедный ужин.
Катя
побежала за свечкой. Токарев остановился у
стола. Ветер выл на дворе. В черном окне отражался свет лампы. На газетном листе желтел сушившийся хмель. Прусак пробежал по
столу, достиг газетного листа, задумчиво пошевелил усиками и
побежал вдоль листа
к стене.
— Что же дальше? — спросила Наталья Федоровна, присевшая
к столу, на котором Арина уже поставила вынутый из сундука чайный прибор, а сама
побежала на кухню распорядиться самоваром. — Да вы присядьте…
Юрка остановил свою машину, вяло побрел в столовку. По проходам и лестницам
бежали вниз веселые толпы девчат. Девчата, пересмеиваясь, стояли в длинных очередях
к кассе и
к выдаче кушаний. Буро-красные
столы густо были усажены народом, — пили чай, ели принесенный с собою обед или здесь купленные холодные закуски (горячие блюда в заводской столовке не готовились, — пожарная опасность от огня: бензин). Весело болтали, смеялись, спорили.
Толпа
побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой, и вместе с уменьшившеюся, но еще довольно большою толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего-то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим
к крыльцу —
к обеду государя, и камер-лакеям, служившим за
столом и мелькавшим в окнах.
«Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Чтó бы мне с собой сделать?» И она быстро, застучав ногами,
побежала по лестнице
к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на
столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала.
Глаша села
к столу, и через минуту ее китайские глазки наполнились крупными слезами, которые несколько секунд дрожали на ресницах и потом быстро
бежали ручейками по щекам
к нежному, тоненькому подбородку.
— Дружок! Не приставай!.. Колька, — приказал он сыну, —
беги наверх и скажи Вере Ивановне, что пора кончать урок. Каков у меня бутуз? — спросил Лебедянцев Стягина, когда они проходили зальце, где
стол был чистенько накрыт
к обеду. — Ты, брат, лишен родительского нерва. Пойдем в кабинет, отдохни… Не очень ли ты уже понадеялся на себя? Ведь это страшенный конец!